Спектаклем “Сказка про Федота-стрельца, удалого молодца” в 2008 году объявил о своем рождении русский молодежный театр Чикаго “Тет-а-тет”. В конце 2009 года театр показал свой второй спектакль “Степь”. В эти дни в театре заканчиваются последние репетиции спектакля “Ночной таксист” по пьесе английского драматурга Рэя Куни “Особо женатый таксист”. Для постановки спектакля театр пригласил режиссера и педагога, ученика А.В.Эфроса, доцента кафедры режиссуры Киевского национального университета театра, кино и телевидения имени И.К.Карпенко-Карого, секретаря правления Союза театральных деятелей Украины по работе с творческой молодежью Владимира Ивановича Федорова. На прошлой неделе я побывал на репетиции спектакля и встретился с режиссером.
– Владимир Иванович, с чего начинается театр?
– Театр начинается с идеи и талантливых людей, энергия которых “бьет ключом”. Сегодня я вижу в Чикаго людей, у которых есть безумная ностальгия по хорошему театру. Сегодня здесь происходит генерация очень мощной театральной идеи.
– Как началось ваше знакомство с театром “Тет-а-тет”?
– Со встречи с будущим продюсером этого международного проекта Сергеем Межеричером. Я встретился с ним в Киеве, он рассказал мне о театре “Тет-а-тет” и пригласил приехать в Чикаго. У меня давний опыт работы в студийном театре. Все мои московские друзья – физики, и первое знакомство с воинствующими дилетантами в хорошем смысле этого слова состоялось у меня в Московском физико-техническом институте (знаменитом МФТИ) тридцать лет назад. Сергей Межеричер пригласил меня на два месяца, но два месяца для меня – слишком дорогое удовольствие. У меня студенты, меня ждут театры… Мой учитель Анатолий Васильевич Эфрос говорил, что на Западе надо ставить очень быстро. Уважающий себя режиссер не имеет права быть режиссером “вступительного слова”. Самые сложные пьесы надо ставить не более чем за пять недель. Поэтому я сразу сказал, что приезжаю только на месяц. Так что времени на раскачку не было.
Я прерву здесь слова Владимира Ивановича, чтобы рассказать о его поразительной работоспособности. Прилетев из Киева, на следующий день он готов был начинать работу. На предложение актеров пройти акклиматизацию ответил, что ему нужно три часа на сон, а акклиматизацию он пройдет на репетициях.
– Пьесу Рэя Куни мне предложил коллектив театра. Автор – один из самых популярных, самых кассовых драматургов, великий комедиограф, великий знаток театра, продолжатель традиций Бернарда Шоу. Как и Шоу, Куни знает театр изнутри. На этой грешной земле он поднимает темы, которые вдруг останавливают жизненный секундомер зрительного зала, и зритель начинает задумываться над этими темами.
– Как бы вы определили жанр будущего спектакля?
– Я бы назвал его грустным анекдотом. Ребята должны хорошо рассказать грустный анекдот про человека, который вдруг решил “вешать лапшу на уши” своим близким людям. Главный герой пьесы любвеобилен к женщинам, но его любвеобильность заключается в обязательности. Он должен содержать двух женщин. В какой-то момент вдруг возникает ощущение, что человек не может долго врать. Герой запутался в своем вранье, а в душе он – романтик. Именно поэтому (я выдаю вам один из секретов) спектакль будет начинаться стихотворением Лермонтова “Белеет парус одинокий…”… “Ночной такист” – парадоксальная, абсурдная, грустная комедия. В ней заложена человеческая мудрость, и актеры загорелись этой мудростью. Эфрос говорил: ”Комедию надо играть грустно, а трагедию – смешно”. Вот актеры театра “Тет-а-тет” уже понимают, что пьесу Рэя Куни смешно играть нельзя. Я думаю, зрителю будет любопытно посмотреть наш спектакль.
– Расскажите, пожалуйста, о вашем творческом методе. Вот перед вами лежит новая пьеса и сидят актеры, с которыми вы начинаете репетировать. Как проходит у вас погружение в материал?
– Прежде всего мы начинаем договариваться об условиях игры. Я спрашиваю актеров, как они понимают пьесу, и рассказываю им, как я ее вижу. Соединение двух энергетических начал приводит к пониманию драматургии. Ведь театр переводит пьесу на язык чувств, эмоций, действий. Затем я им показываю сцены будущего спектакля, провожу мастер-класс.
– Я бы назвал это театром одного актера.
– На глазах у потрясенных актеров я начинаю носиться по сцене, кувыркаться и хулиганить. На этом периоде происходит момент влюбленности в меня. Анатолий Васильевич Эфрос, начиная работу в новом для себя театре, говорил актерам: “Я все равно вас влюблю в себя”. Моя главная задача – влюбить их в себя. Если человек влюблен, он испытывает кайф, и этот кайф передается зрителям. Затем я предлагаю им развернуть свое тело в пространстве. Моя задача – поймать их психологический жест (гениальное изречение великого Михаила Чехова). Актер – это живой человек. Моя задача – прорваться к органичной эмоции, чувству, оценке… Я никогда на актеров не кричу, даже голоса не повышаю. Я считаю, что у всех людей, поцелованных знаком театральности, что-то все равно получится. Нет людей бесталанных.
– Как происходило у вас распределение ролей?
– Актеры сами помогали мне в этом. Комплекса Агафьи Тихоновны для меня не существовало. У меня большой опыт работы в театре, и я сразу интуитивно почувствовал правильное распределение ролей. До приезда в Чикаго актеров я не знал, но за время наших репетиций выработался очень точный ансамбль. Каждый попадает в роль, и каждый уже может “мудрить” в условиях данной драматургии. Вот это “хулиганство” надо точно зафиксировать. Я очень бережно отношусь к драматургии, авторскому слову и выступаю против неуправляемых хулиганств с точки зрения “этюдов на тему”. Этим можно увлечься и забыть, про что написана пьеса. Поэтому актеры театра “Тет-а-тет” четко следуют тексту Куни. Они не учат роль – слова у них органично возникают. Я очень люблю приводить слова Андрея Арсеньевича Тарковского о том, что если разрезать “Троицу” Андрея Рублева на мелкие дециметры, то каждый дециметр великой иконы будет передавать смысл. Задача режиссера – в каждом эпизоде спектакля выразить смысл пьесы.
– Владимир Иванович, расскажите, пожалуйста, о ваших родителях, вашем детстве. Как пришел к вам интерес к театру?
– Я родился недалеко от Москвы, в старинном городе Вязьма Смоленской области. Папа – рабочий, мама – врач. К театру родители не имели отношения. Я – единственный “урод” в семье. Я был в детстве очень больным мальчиком. Если бы не моя мама, у меня до сих была бы одна нога на десять сантиметров короче, я был бы хромой. Мама вовремя меня вылечила. В шестом классе я записался в театральную студию и начал заниматься этой “глупостью”. Я выписывал журнал “Театр” и читал его в школе на уроках математики. Первую свою пьесу прочитал в Кисловодске, когда лечил сердце. Это была комедия Гоголя “Ревизор”. У меня сохранилась эта книга с фотографиями великих актеров Александринского театра Сосницкого-Городничего, Дюра-Хлестакова, Асенковой-Марьи Антоновны… Когда я поступал в ГИТИС (ныне – Российская академия театрального искусства), в Собиновском переулке был вывешен список ста сорока обязательных для изучения пьес. Я их все знал. Конкурс был сумасшедший – сто двадцать человек на место! Я поступил в мастерскую Анатолия Васильевича Эфроса и все годы проучился у этого великого Мастера.
– Какой след оставил в вашей жизни Анатолий Васильевич?
– Учеба у Эфроса – это мои университеты. Эфрос – великий мудрец и сумасшедший хулиган. Он был самым битым режиссером. Его самые лучшие спектакли, на которые невозможно было попасть (“Дон Жуан”, “Женитьба”, “Директор театра”, “Три сестры”), ругали, клеймили, уничтожали, но он упорно шел своим путем. Его били власти и критика, и та же самая критика любила сидеть на его репетициях. Он как-то даже признался нам, что самые плохие репетиции проводит, когда не чувствует зрительный зал. Он любил, когда на его репетициях сидели зрители. Особенно молодежь, студенты. И его актеры – Яковлева, Волков, Броневой, Дуров – привыкли к этому. Эфрос очень любил актеров и привил эту любовь нам, его ученикам. У Эфроса была безумная энергетика. Мы никогда не видели, чтобы он пришел на занятия грустный. Профессия обязывает! Актер имеет право быть на репетиции с плохим настроением. Режиссер – нет… Во время стажировки в ГИТИСе в 1986-87 годах я работал ассистентом на спектаклях Эфроса “Три сестры” и “Живой труп”, ездил с ним на съемки сегодня, к сожалению, забытого фильма “Ромео и Джульетта”. У Эфроса в тот период была сумасшедшая нагрузка. Утром он репетировал в театре на Малой Бронной “Три сестры”, днем ездил в Останкино снимать “Ромео и Джульетту”, потом заезжал во МХАТ репетировать “Живой труп” с Вертинской и Калягиным, а поздно вечером приходил в ГИТИС. Было непонятно, когда он отдыхал.
– Он не оставлял преподавательской работы?
– Анатолий Васильевич работал в ГИТИСе с перерывами. Он набирал курс, выпускал его, уходил в практическую режиссуру, потом возвращался и набирал новый курс. И так до последних дней жизни. На курсе Иосифа Михайловича Туманова он ставил спектакль “Холодно, горячо или идея господина Дома”. На этом спектакле мы работали с Танечкой Казаковой – сейчас она главный режиссер Санкт-Петербургского театра комедии, знаменитого акимовского театра.
– Вы помните ваш первый самостоятельно поставленный спектакль?
– После окончания института у меня не получилось остаться в Москве, но, наверно, это и к лучшему. Я уехал в Иваново и стал работать в Ивановском театре. Там я поставил четыре крупных спектакля. Первой премьерой был спектакль по пьесе молдавского драматурга Иона Друцэ “Птицы нашей молодости”. Эту пьесу когда-то в Малом театре ставил Борис Иванович Равенских.
– Это был ваш выбор?
– Да. Дело в том, что когда молодой режиссер приезжает в театр после Театрального училища, у него спрашивают, у кого он учился. Если человек говорит, что учился у Ивана Ивановича Тютькина, главный режиссер предлагал ему поставить сказочку. Вот на этой сказочке – самом сложном драматургическом и сценическом материале – проверялись профессиональные качества дебютанта. А имена Эфроса, Кнебель, Гончарова говорили о многом. Когда я пришел в театр, завлит и главный режиссер спросили у меня: “Что вы хотите ставить?” И я, молодой мальчик, выбрал пьесу Иона Друцэ. В спектакле был занят весь цвет театра. Главную роль играл народный артист России Лев Раскатов. Сейчас его именем названа в Иваново театральная премия.
– Как дальше складывалась ваша творческая биография?
– После Иваново я работал в Орловском ТЮЗе. В Орле я впервые столкнулся со сценической педагогикой, преподавал в Институте культуры. Там я снова (после физиков с Физтеха) встретился с любительскими коллективами. С 1987 года моя жизнь связана с Киевом. Долгие годы я работал в Институте культуры, сейчас преподаю на кафедре режиссуры Национального университета театра, кино и телевидения имени Карпенко-Карого. Вместе с кинорежиссером, профессором Юрием Михайловичем Терещенко готовлю будущих телережиссеров. Кроме этого, я работаю заведующим сектором театрального жанра в Центре народного творчества Главного управления культуры Киева. В моей компетенции – народные, муниципальные, молодежные, студенческие театры. У меня в Киеве семья, сын учится в Академии художеств на дизайнера…
– Что интересного происходит сегодня в театральной жизни Киева?
– Театральным флагманом Киева и Украины остается театр имени Леси Украинки во главе с учеником Товстоногова Михаилом Юрьевичем Резниковичем. Помните, как в Риге закрыли великий Театр юного зрителя Адольфа Яковлевича Шапиро и режиссер вынужден был покинуть Ригу?! Там в одном здании актеры играли спектакли на русском языке, а через дорогу, в маленьком переулке – на латышском. Адольф Яковлевич знал все прибалтийские языки. В Таллине он ставил на эстонском языке “Три сестры” с Юрием Ярветом, который вообще по-русски не разговаривал. Когда композитор-министр культуры уничтожает великий ТЮЗ Адольфа Шапиро, можно понять, что за страна Латвия. (В 1992 году по распоряжению тогдашнего министра культуры Латвии Раймонда Паулса в Риге остался один театр, играющий спектакли на русском языке, – Театр русской драмы. – Прим. автора.) Так вот в Киеве была угроза повторения “латышского варианта”. Тогда хотели сместить Резниковича – самого грамотного, самого мощного театрального режиссера Украины – и уничтожить русский театр. Дай Бог здоровья всем мастерам театра Леси Украинки, которые смогли защитить себя… Гениальный актер, политический и духовный символ национальной культуры Украины Богдан Ступка делает сегодня мудрые шаги по управлению театром имени Ивана Франко. Он возглавил театр после ухода из жизни Сергея Владимировича Данченко. (художественный руководитель театра имени Ивана Франко с 1979 по 2001 годы. Умер в августе 2001 года. – Прим. автора.) Ступка бережно относится к репертуарной политике театра, приглашает многих интересных режиссеров. Назову имена Юрия Одинокого и Саши Белозуба. Ступка, к сожалению, играет в театре только одну роль – Тевье-Тевеля в удивительном спектакле Данченко “Поминальная молитва”. Спектакль живет в репертуаре театра тридцать лет.
– Мы видели его в Чикаго.
– Да, уже полмира видели это “еврейское счастье” в театре Ивана Франко. “Поминальной молитве” была присуждена первая национальная премия независимой Украины. Спектакль получился благодаря “великому космосу” художника Данилы Даниловича Лидера. Открывается занавес, и мы попадаем в галактику. И в этой галактике на маленьком островке живет своей жизнью маленькое еврейское местечко… Спектакль Данченко-Ступки очень нежный, очень трепетный. Я не могу смотреть его спокойно – всегда плачу.
– Существует ли конкуренция между русским театром имени Леси Украинки и украинским театром имени Ивана Франко?
– Я не понимаю такого понятия – “конкуренция”. Наверно, это еще один урок Эфроса. В искусстве конкуренция невозможна. Каждый художественный коллектив является организатором своего счастья, каждый занимается созданием своего островка мудрости средствами театрального искусства. Я ни с кем не конкурирую в Киеве и ни с кем не собираюсь конкурировать в Чикаго. Наоборот, я радуюсь успехам коллег. Сергей Межеричер познакомил меня с Вячеславом Кагановичем – одним из руководителей театра “Атриум”, и я с нетерпением жду встречи со спектаклем “За сценой не шуметь” по пьесе Майкла Фрейна. (Наша беседа состоялась незадолго до показа этого спектакля. – Прим. автора.) Я знаю, что “Атриум” ждет встречи с режиссером Геннадием Тростенецким – учеником Товстоногова и Кацмана. Очень рад, что им повезет сотрудничать с мэтром питерской режиссуры. О какой конкуренции можно говорить? Театр имени Леси Украинки, театр имени Ивана Франко, “Атриум”, “Тет-а-тет” – мы все идем в одной упряжке, мы все из одной театральной семьи.
Нечасто в современном театральном мире встретишь режиссера, неравнодушного к тому, что делают его коллеги. Федоров не варится в собственном соку. Он следит за современным театральным процессом, ходит на спектакли молодых режиссеров, общается с коллегами по цеху. Владимир Иванович считает, что это тоже – от уроков Мастера.
– Эфрос замечательно относился к молодежи. Он радовался появлению новых талантливых актеров. И не только он. Замечательный режиссер Андрей Александрович Гончаров очень живо реагировал на студенческие импровизации. Когда собиралась кафедра в ГИТИСе, его громоподобный смех раздавался на весь Собиновский переулок. Это значило только одно: студент хорошо читает отрывок. Я тоже, если это смешно, смеюсь, и не вижу в этом ничего плохого. И сегодня на наших репетициях часто звучит смех.
– Репетиции у вас замечательные – это я могу подтвердить. Как вы считаете, у театра “Тет-а-тет” есть потенциал?
– Несомненно. Ребята молодые, энергичные, они хотят работать, они умеют учиться, и, я думаю, от спектакля к спектаклю будут расти в профессиональном плане. И самое главное – они обладают чувством юмора. Это то, чему научить невозможно, и то, без чего не может быть настоящего театра. Я работаю с удовольствием. А что получится – увидите 26 и 27 февраля! Приглашаю всех на премьеру. Постараемся вас не разочаровать!
– А если через несколько месяцев после премьеры Сергей Межеричер позвонит вам и предложит приехать в Чикаго еще раз, что вы ему ответите?
– Я могу только сказать, что у меня американская виза открыта до 2014 года. Так что, как говорят в Одессе, “я буду вас иметь в виду”.
– Удачи на премьере!
Nota bene. В спектакле “Ночной таксист” заняты актеры Илья Приказчиков, Ольга Кирсанова, Надежда Мифтахова, Дмитрий Вишневский, Стас Богдашин, Константин Ярыгин, Сергей Межеричер, Леонид Евский. Ассистент режиссера – Инна Карпов. Звукорежиссер – Александр Каменев. Звуковой монтаж – Сергей Межеричер. Премьерные показы спектакля состоятся 26 и 27 февраля 2010 года в 7 часов вечера в “Northbrook Theater” по адресу: 3323 Walters Avenue, Northbrook, IL 60062. Билеты можно заказать по телефону (847) 644-4262 или зарезервировать на сайте http://www.tetatetchicago.com/.
Сергей Элькин,
