…Он рос в неблагополучном районе Киева, был непослушным ребенком, дрался, играл в футбол и не проявлял ни малейшего интереса к театру. На сцену впервые вышел в Самаре. После спектакля понял, что “заболел” актерством всерьез и надолго. В Америку летел с мыслями создать русский театр. В Чикаго осуществляет задуманное…
Знакомьтесь: один из основоположников и “душа” театра “Тет-А-Тет” Сергей Межеричер. Он необычен, неожиданен, иногда парадоксален. Художественный результат ставит выше коммерческой выгоды. Не боится признаваться в собственном незнании. Любит порядочных людей. Любит учиться. Не любит рутину. Терпеть не может безликих и поверхностных пьес. Пьесы выбирает о людях необычных, странных, “не от мира сего”. “В этой меркантильной Америке…”, – воскликнули бы многие, слушая его идеи о развитии русского искусства в эмиграции. Я бы назвал его романтиком-идеалистом, если бы не знал о его маркетинговом образовании. С ним интересно общаться, его интересно слушать. Про таких говорят: “солнцем полна голова”…
– Если бы в Чикаго существовала премия “Открытие года”, то я присудил бы ее театру “Тет-А-Тет”. Как ты сам оцениваешь конец прошлого и начало нового сезона театра?
– Несмотря на то, что наш коллектив существует уже почти четыре года, открытие театра произошло в прошлом театральном сезоне, в феврале 2010 года. Это было невероятно интересно и невероятно сложно. Я себя чувствовал сапером, понимающим, что если наступлю не на ту ямку, произойдет взрыв, от которого можно не оправиться. В 2010 году мы выпустили четыре премьеры и, подобно барону Мюнхаузену, подняли себя за волосы. Благодарю всех, кто принял участие в этой прекрасной авантюре. Сказались усилия, вера, настойчивость, целеустремленность всех членов коллектива. Театр – это мозаика, состоящая из множества разных элементов. Каждый элемент очень важен, и отсутствие любого из них заметно. А зритель, как известно, видит все под увеличительным стеклом…
– Почему ты решил втянуться в эту странную игру под названием “театр”?
– С самого детства я был погружен не в театр, а в музыку. Моя мама –профессиональный музыкант и педагог. Она разработала уникальную методику преподавания игры на фортепиано детям от трех до пяти лет. Каждые шесть месяцев в Киеве у нее были выступления, часто – с участием музыкантов Киевской филармонии. Это были настоящие театрализованные представления, в которых дети играли с профессиональными музыкантами. Начиная с пяти лет я участвовал в этих концертах. Я был и конферансье, и исполнителем, и помощником. Помню, на вечере Баха все были в костюмах, париках, со свечами… Позвали даже гостей из немецкого посольства.
– А ты сам умеешь играть на фортепиано?
– Чуть-чуть. Я был непослушным сыном. (Смеется.) Кроме того, я жил в неблагополучном районе Киева. Я был одним евреем на всю школу, и мне быстро объяснили, что это значит. Меня все время обзывали, через день были драки. 
В школе был жуткий антисемитизм, который возглавляли наши педагоги. Моя первая учительница специально коверкала мою фамилию, специально подчеркивала отчество моей мамы… В том дворе, где я жил, кулаки были важнее музыки. Я занимался всем понемножку – рисованием, музыкой, шахматами, плаванием, борьбой. Важную часть моей жизни занимали футбол и баскетбол. Я был капитаном школьной и университетской команд.
– Ты помнишь свои первые театральные впечатления?
– Они связаны с Россией. Так получилось, что в десятом классе я учился в средней полосе России, в городе Самаре. Там разговаривают по-особенному, а я приехал с сильным украинским акцентом и был “белой вороной”. Театральный кружок готовил поздравление к юбилею директора школы. Для постановки небольшой миниатюры в школу пригласили выпускницу Самарского театрального института. Роль положительного героя играл мой друг, а мне предложили попробоваться на роль “плохиша”. Я быстро “уговорился”. Вначале я не мог понять, чего требует от меня режиссер, но когда вышел на сцену, передо мной “выключился” весь зрительный зал. Только партнер, и никого больше. Впервые я почувствовал, как это бывает… В миниатюре шла речь о двух ковбоях-грабителях банков. Один жаждал денег, другой – справедливости. Я уже не помню всех подробностей сюжета. Помню только, что в момент кульминации у меня началась истерика и ручьем потекли слезы. Ничего подобного на репетициях не происходило! Я настолько сам был потрясен, что еле довел сцену до финала и вышел со сцены с каким-то наркотическим ощущением. Мне аплодировали, меня хвалили, а на следующий день все учителя сообщили, что мне надо поступать в Театральный. Мои оценки по всем предметам сразу улучшились, поскольку меня записали в актеры. А вскоре я вернулся в Киев.
– И пошел в театральный?
– Не сразу, а после окончания университета. Два года я учился на программиста, а когда понял, что программистом быть не хочу, перевелся на факультет экономики менеджмента по специальности “маркетинг” и закончил его с красным дипломом. Только потом поступил на заочное режиссерское отделение Театрального института. Поступил с мыслью, что если буду хорошо учиться, переведусь на очное. Но, ни дня не проучившись в институте, 31 января 2005 года прилетел в Чикаго.
– Не жалко было уезжать, поступив в такой вуз?
– Америка была для меня важнее. “Мы не ищем легких путей” – эта фраза про меня. Я давно понял, что легких путей не бывает. Бывает удача. Я люблю вызов, не боюсь препятствий.
– Театр ”Тет-А-Тет” – это тот самый вызов?
– С первого дня пребывания в Чикаго я совершенно точно понял, что никогда не смогу до конца комфортно чувствовать себя в американском обществе, и решил, что не буду заниматься самообманом. И еще я решил для себя следующее. Если в Чикаго нет достаточно интересной “русской жизни”, то я ее буду каким-то образом создавать.
– Расскажи, пожалуйста, как сложилась труппа театра.
– С первого дня моей американской жизни мы были единомышленниками с Мариной Музыченко. Марина – художник. Она работает на двадцатом телевизионном канале Чикаго, занимается графикой, оформляет огромное количество американских журналов. А еще она играла в американском театре. И вот как-то мы с Мариной придумали создать русский театр. Эта идея понравилась и была подхвачена Димой Вишневским и Надей Мифтаховой – с этими людьми я тоже дружу с моего первого дня в Чикаго. Потом в коллективе стали появляться новые люди. Мы познакомились с Инной Песчанской, Ильей Приказчиковым. Все они впоследствии составили “костяк” театра, его движущую силу. Для начала мы решили попробовать сделать какую-то небольшую театральную постановку. Выбор пал на миниатюру Семена Альтова “Трамвай”. Эту миниатюру мы показали в Армии спасения и были в восторге от самих себя. (Смеется.) После этого взялись за “Федота-стрельца”.
“Сказка про Федота-стрельца” – первый спектакль нового коллектива. Он был поставлен в 2007 году режиссером Семеном Табачниковым по пьесе Леонида Филатова “Про Федота-стрельца, удалого молодца”. (В беседе со мной Сергей Межеричер сказал, что в будущем коллектив планирует восстановить спектакль и сыграть его в память Семена Табачникова.) В процессе работы над спектаклем родилось название будущего театра.
– В маркетинге есть такой термин – “brainstorm” (”мозговой штурм”). И вот как-то я предложил: “Ребята, спать не ложимся, пока не придумаем название театра”. С названием должны были согласиться все. А вариантов было много. Чего только не предлагали: “Либитум”, “Апельсин”, “Зебра”… Три с половиной часа сыпались названия. Но когда возникло словосочетание “Тет-А-Тет”, оно покорило всех, и обсуждение на этом закончилось.
– Интересно, что в 2008 году в Чикаго усилиями выпускников университета Purdue Дэна Майснера и Сюзанны Миллер появился театр “Ка-Тет”.
– Мы были раньше. (Смеется.)
– Тет-а-тет происходит от французского “tête-à-tête”, что в буквальном переводе означает “голова в голову”, то есть наедине, с глазу на глаз. Название театра подразумевает камерность, интимность. Но при этом мы знаем, что театр – дело шумное и коллективное. Не возникает ли тут противоречия между названием и тем, что вы показываете?
– Для нас название театра несет как минимум два слоя. Первый слой – близость, искренность и доверительные отношения, общение с глазу на глаз. Второй слой – коллектив и зритель. Некорректно будет сказать, что мы делаем спектакли сами для себя. Мы их делаем для зрителя. Один “тет” – театр, другой “тет” – зритель. “Тет-А-Тет” – театр со зрителем.
После “Сказки про Федота-стрельца” молодой коллектив взялся за “Степь”. Правда, тогда никто еще не знал, что спектакль будет так называться. Начинали репетировать “Солдатиков” – то название, которое дал спектаклю у себя в театре Олег Табаков. Однако репетиции пришлось отложить. Театр “Атриум” пригласил молодых актеров поучаствовать в новом спектакле Андрея Тупикова “Молдаванка, Молдаванка…” А потом Сергей Межеричер тяжело заболел…
О своей болезни Сергей говорит неохотно. Он почувствовал себя плохо в начале сентября 2009 года, накануне репетиций “Молдаванки…”: “Я думал, что будущий спектакль может стать моим последним свершением в жизни. Целыми днями лежал, не мог передвигаться. Собирался с силами и приходил на репетиции. Бравого кавалериста Левку я играл в полном смысле на последнем дыхании. Только близкие знали, насколько мне было плохо. Потом врачи объяснили, что мне ни в коем случае нельзя было подниматься с постели, а уж тем более выходить на сцену в таком состоянии”.
Полгода он был на грани жизни и смерти, еще полгода потребовалось на восстановление. Он провел это время в Киеве. В Чикаго вернулся не один, а с родителями и мыслью о театре.
– Для меня манифестом театра является спектакль “Степь”. Тем не менее первый театральный сезон вы открыли комедией Рэя Куни “Ночной таксист”. Почему?
– Когда я был в Киеве, я встретился с режиссером Владимиром Федоровым и пригласил его поставить спектакль в нашем театре. Он сказал, что свободен только в январе-феврале 2010 года. На повестке дня встал вопрос: либо откладывать “Степь” на неопределенное время, либо ставить спектакль до Нового года. После бурных споров победило желание сделать спектакль. Мы для себя решили, что не будем сообщать о нем широко, а сделаем открытую генеральную репетицию и пригласим критиков, журналистов и друзей. Конечно, это была авантюра, и тем не менее 19 декабря 2009 года состоялся, не побоюсь этого слова, полноценный спектакль. В зале на пятьдесят шесть мест было восемьдесят человек. Такого никто не ожидал! А после Нового года приехал Федоров, и мы стали репетировать “Ночного таксиста”. Так что официально первым спектаклем театра стал “Ночной таксист”, но, конечно, манифестом “Тет-А-Тет” является “Степь”.
– Как ты познакомился с этой пьесой?
– Это целая история. Друг Семена Табачникова – художественный руководитель и главный режиссер Киевского театра имени Леси Украинки Михаил Резникович. В Киеве я встретился с режиссером, посмотрел в театре два спектакля. Один из них был “Солдатики”. Меня этот спектакль поразил. Я вернулся в Чикаго и показал текст актерам. Скажу откровенно: у половины коллектива пьеса не вызвала особого энтузиазма. Некоторые опасались, что не готовы к такой сильной вещи. Но тем не менее пьеса нас так увлекла, что мы решили попробовать. Постепенно стали вырисовываться контуры будущего спектакля.
– Для тебя было важно, что действие происходит именно в армии?
– Нет, совершенно не важно. Эта история могла произойти где-нибудь в другом месте. Я вспоминал некоторые обстоятельства моей жизни и находил точки пересечения с моим героем. Это история о “гадком утенке”, о Джордано Бруно, об Иисусе.
– А я там увидел историю князя Мышкина…
– Конечно!
– Но если “Степь” – образная история, тогда почему Новиков дерется и отстаивает свое достоинство? Если Новиков – не от мира сего, он не способен драться. Ты видел таких новиковых в жизни?
– Да! Мой друг в самарской школе Дима Лазунин – вот это Новиков. Мы с ним сидели за одной партой, дружили. Как-то я пришел в школу неподготовленным и решил у него списать. На лице этого добрейшего человека появилось искреннее изумление: “Ты что, не сделал домашнего задания?” – “Не сделал.” – “И ты что, хочешь у меня списать?” – “Да, хочу.” – “Так ты же не будешь этого знать!” Репетируя Новикова, я видел перед собой Диму Лазунина… Этот спектакль в том числе и о том, насколько важно не позволить массе победить индивидуальность. Не массы, а гениальные одиночки спасут человечество. Причем, зачастую эти одиночки не умеют драться и противостоять невежеству и агрессии, с которыми они сталкиваются в повседневной жизни.
– Окажись ты в ситуации Новикова, как бы ты поступил на его месте?
– Я был в этой ситуации, и мое отличие от Новикова состоит в том, что я умел драться. Мне близка эта роль, поскольку мои внутренние качества пересекаются с качествами Новикова. Я, конечно, другой. Я достаточно практичный, приспособленный к повседневности. Но… В спектакле моего героя спрашивают: “Кому нужна твоя правда?” Он отвечает: “Мне”. Вот мне, Сергею Межеричеру, тоже нужна правда. Моему поколению повезло. Оно уже не застало гадостей Советского Союза в той степени, в какой они коснулись предыдущих поколений. Мне повезло, что мне не надо было стоять перед выбором жизни и смерти напрямую, как это происходит у героев спектакля. Новиков сделал свой выбор и поступил как настоящий Человек. Мой дедушка учил меня, как оценивать человека: “Спроси себя, пойдешь ты с этим человеком в разведку или нет?”. Я бы пошел в разведку с Новиковым.
– Как строятся у вас взаимоотношения в коллективе?
– Мы хорошо понимаем друг друга. Для меня важно, чтобы каждый член коллектива чувствовал себя свободно. Руководитель театра – должность чисто номинальная. Мнение каждого участника очень важно и может стать решающим. Пока это будет происходить, мы будем идти в правильном направлении. Дисгармония вредит творчеству.
– Как ты все успеваешь? Играешь, продюсируешь, рекламой занимаешься…
– Трудно ответить на этот вопрос. Есть такая притча о сороконожке. Сороконожка идет, и все ее сорок ножек слаженно между собой работают. Однажды ее спросили: “Как ты так слаженно умеешь ходить?” Сороконожка задумалась и упала. Опасно бывает задумываться!
– Театру “Тет-А-Тет” удалось привлечь новую аудиторию. Я никогда не видел столько молодой русскоязычной публики в театре…
– Несколько человек мне сказали: “Мы всегда думали, что театр – это что-то скучное и неинтересное. Но когда мы пришли к вам, мы поняли, что любим театр”. Для меня такие слова – великая похвала. Значит, мы кому-то смогли показать, что театр заслуживает право на существование в их жизни.
– При этом мне кажется, что молодежный театр – это не совсем правильная формулировка. Если есть молодежный театр, то где-то рядом должен быть театр пенсионеров, правда? Это название накладывает какие-то ограничения.
– Абсолютно с тобой согласен. Мы никогда не называем себя молодежным театром. Мне не хочется, чтобы театр “Тет-А-Тет” причисляли только к одной возрастной категории. Не бывает молодежного театра – бывает театр плохой и театр хороший. Настоящее искусство интересно всем, независимо от возраста.
– Можно ли сказать, что на базе театра “Тет-А-Тет” возникает новый русский театральный центр?
– Это наша сверхзадача. Я отказываюсь понимать фразы, которые нередко слышу: “Я не слушаю русское радио”, “Меня не интересует русский Чикаго”, и т.д. Это говорят люди, общающиеся между собой на русском языке! А ведь при этом хорошим английским многие так и не владеют. Мне хочется, чтобы люди гордились принадлежностью к великому русскому языку! В Чикаго есть сильный русский культурный пласт. Театр “Тет-А-Тет”, театр “Атриум”, детские театральные коллективы, классические музыканты, молодежные группы… Чем больше будет настоящих свершений в русскоязычной общине, тем интереснее будет наша жизнь!
– Не секрет, что в Чикаго есть настоящие, профессиональные актеры, которые по разным причинам оказались сегодня не у дел. При этом коллектив у вас молодой, сложно бывает выбрать актеров на возрастные роли. Как ты думаешь, возможен ли вариант, что театр в будущем пригласит на конкретные роли профессиональных актеров?
– Я не только допускаю эту мысль – наш театр уже действует в этом направлении. В спектакле “Эти свободные бабочки” на сцену после долгого перерыва вернулась Людмила Шайбл. Она замечательно сыграла свою роль! Я мечтаю, чтобы и в новых спектаклях появлялись профессионалы, которые по тем или иным причинам сейчас не играют или еще ни разу не проявили себя на чикагской сцене. А еще я мечтаю, чтобы актеры театра “Тет-А-Тет” зарабатывали своим трудом. Постараюсь, чтобы мои мечты осуществились.
– В последнее время многие говорят, что театр должен веселить и развлекать. Для тебя театр – развлечение или работа ума?
– Я очень часто слышу выражения: “Это – коммерчески невыгодно” или “На это никто не пойдет”. Но для меня художественный результат выше коммерческой выгоды. Цель театра – поднимать и дать возможность зрителю эмоционально увидеть, почувствовать духовные вопросы бытия. Я бы очень хотел, чтобы наш коллектив работал в направлении эволюции духа. Именно поэтому настолько важен для нас спектакль “Степь”.
– “Степь” был сыгран для зрителей четыре раза. Что изменится в нем 11 декабря?
– В отличие от кино, каждый спектакль уникален. На этот раз зрители увидят игру нового актера Стаса Клеймана, знакомого нам по КВН и “Comedy Style”. Стас исполняет роль офицера Алтынова. Лично я нашел некоторые новые краски, которые постараюсь показать в моем персонаже.
– Удачи тебе во всех твоих начинаниях!
Nota bene! Спектакль театра “Тет-А-Тет” “Степь” по пьесе В.Жеребцова “Чморик, или Подсобное хозяйство” демонстрируется 11 декабря 2010 года в 7.00 pm в помещении Christian Heritage Academy по адресу: 315 Waukegan Rd., Northfield, IL 60201. Заказ билетов на сайте театра www.tetatetchicago.com и по телефону 847-644-4262. Спектакль обеспечен синхронным переводом на английский язык.
Сергей Элькин,
Фотографии к статье:
Фото 1. Руководитель театра „Тет-А-Тет“ Сергей Межеричер
Фото 2-5. Сергей Межеричер в детстве
Фото 6. Сергей Межеричер на отдыхе
Фото 7. Сергей Межеричер на радио
Фото 8. Сцена из спектакля „Степь“. Инна Карпова – Анька, Илья Приказчиков – Хрустяшин, Сергей Межеричер – Новиков
Фото 9. Сцена из спектакля „Степь“. Сергей Межеричер – Новиков
Фото 10. Сцена из спектакля „Ночной таксист“. Бобби Франклин – Сергей Межеричер
Фото 11. Сцена из спектакля „Эти свободные бабочки“. Дональд Бейкер – Сергей Межеричер, Джил Тэннер – Кристина Гузикова
Фото 12. Режиссер Владимир Федоров и актеры театра „Тет-А-Тет“
Серега – Звезда!
Два Серёга – молодцы
Серёга – свой человек!