Андреас Митишек: “У оперы великое будущее”

Spread the love

С 20 по 28 апреля Чикагский оперный театр (далее – ЧОТ) впервые в Чикаго показывает “танго опериту” Астора Пьяццоллы “Мария из Буэнос-Айреса” – единственное произведение, написанное выдающимся аргентинским композитором в жанре nuevo tango.

Премьера “опериты” без особого успеха состоялась в Буэнос-Айресе в мае 1968 года, премьера в США – в Хьюстонской опере в 1991 году, премьера на восточном побережье (в другой постановке) – в Опере Лонг-Бич в 2004 году. В прошлом году Опера Лонг-Бич повторила свою постановку. Теперь ее увидит чикагский зритель.

В качестве режиссера-постановщика, дизайнера и дирижера спектакля выступает генеральный директор ЧОТ Андреас Митишек. В его версии действие спектакля перенесено в самое страшное для Аргентины время – период так называемой “грязной войны” 1976-1983 годов, когда в стране правила военная хунта, совершались пытки, похищались люди, без суда и следствия проходили казни. За эти годы тридцать тысяч человек оказались без вести пропавшими.

Мой разговор с Андреасом Митишеком начался с вопроса о новом спектакле.

– Астор Пьяццолла и его музыка настолько привлекательны, что никого не могут оставить равнодушным. Для меня это сочинение – не просто сладкое танго. Танго Пьяццоллы – прежде всего выражение души человека. Для композитора, как и для его героини Марии, танго было танцем жизни и смерти. В танго воплощено все: гармония, форма, звуки. “Мария из Буэнос-Айреса” – комбинация классики, джаза и танго… Я решил поставить этот спектакль в определенном времени – семидесятых годах XX века, во времена правления военной хунты. Мария – сердце и душа Аргентины, метафора любви и надежды. Наша Мария представляет аргентинских женщин, которые были соблазнительными, как танго, и достаточно сильными, чтобы преодолеть диктатуру в стране, где преобладает мужской шовинизм. Пьяццолла изменил представление о танго, он революционизировал этот танец. Для меня период “грязной войны” был “танцем кровавых пыток”. Этот “танец” исполняли высшие эшелоны общества и власти. В нашей постановке Мария становится жертвой “грязной войны”, но она возрождается в протестах тысяч матерей, чьи дети исчезли. Именно эти матери в конечном итоге победили военную хунту. В такой концепции это произведение начинает звучать мощнее. Оно соотносится с реальностью, которую до сих пор помнят много людей. Но “Мария…” – это история не только аргентинского народа. Она происходила и продолжает происходить в других частях земного шара…

– “Грязная война” в Аргентине была в семидесятых годах, а Пьяццолла сочинил свою “Марию…” в 1967 году. Мировая премьера состоялась в Буэнос-Айресе в мае 1968 года. Композитор не думал и не знал о том, что случится со страной в будущем. Как вы думаете, он бы согласился с вашей концепцией?

– Не знаю, согласился ли бы с ней Пьяццолла, но мой подход к великим произведениям состоит в том, что их можно представлять по-разному. Было бы очень скучно, если бы был только один правильный подход к постановкам тех или иных сочинений. Конечно, Пьяццолла не сочинял музыку, думая о “грязной войне”, а поэт не писал об этом стихи. Но в этом и состоит великая сила классики. Она звучит актуально и спустя много лет после смерти композитора. Пьяццолла рассказывает универсальную историю, как метафору, и она не потеряла своей актуальности и сегодня. Мария – одна из тех, кто сопротивлялся диктаторскому режиму и пострадал от него. Либретто этой истории настолько поэтичное, что дает повод для творческих экспериментов. Я не знаю, какова была бы реакция Пьяццоллы, но я помню, какой был у нас контакт с аудиторией в Калифорнии и каково было понимание публикой сути произведения. Удивительно, как актуально звучит эта история в нашей “оправе”!

Андреас Митишек – одна из интереснейших фигур современного американского театра, и предстоящая премьера стала для меня прекрасным поводом поговорить с ним о его жизни и творчестве.

– Вы родились в столице классической музыки Вене. Что вспоминается вам из вашего детства?

– Вена – город глубоких культурных традиций. Люди, живущие в этом городе, впитывают культуру с рождения. Они имеют возможность слушать великую музыку, посещать театры, музеи, ходить по красивейшим улицам, они в полном смысле дышат воздухом культуры. Родиться и вырасти в таком городе, как Вена, было для меня огромным счастьем. С юности я ходил в театры, в оперу, был очарован и вдохновлен богатой культурной жизнью города. Это драгоценность, которая останется со мной на всю жизнь.

– Вы помните ваше первое впечатление от оперы?

– Это была “Волшебная флейта”. Опера мне не понравилась, история показалась глупой. Мне было тогда где-то десять-одиннадцать лет. Уже потом я оценил великую музыку Моцарта.

Андреас Митишек получил блестящее музыкальное образование. Он учился в Венской школе музыки и изобразительного искусства (Hochschule fur Music und Darstellende Kunst) по классам органа и дирижирования, одновременно посещал занятия вокального, фортепианного и отделения композиции Венской консерватории. Прошло совсем немного времени, и Митишек стал педагогом в своей alma mater. Он начал вести курс по современной музыке. Карьера концертирующего артиста позволила Митишеку объездить все страны Европы. Он выступал на таких престижных площадках, как Maggio Musicale, Зальцбургский музыкальный фестиваль и Венская рождественская неделя.

Дирижерский дебют Митишека состоялся в 1987 году с венским оркестром “Collegium Musicum”. В сезоне 1987-88 годов он был педагогом по вокалу и дирижером в Венской камерной опере. А в 1990 году дирижер осуществил идею, которая в мировой столице музыки казалась нереальной, – Митишек основал в Вене новый оперный театр! Он так и называется – Венский оперный театр. С 1990 по 1997 годы дирижер являлся артистическим директором этого театра. Митишек не стремился конкурировать с Венской оперой, а пытался найти свою нишу. Уже через несколько лет после создания Венский оперный театр стали называть самой современной оперной компанией Австрии. Основой репертуара театра стали сочинения XX века, а также забытые или редко идущие на сцене произведения прошлого. Вот лишь несколько опер, австрийские премьеры которых прошли в театре: “Ревизор” Вернера Эгка (1992), “Эдип” Джорджа Энеску (1993), “Великий Мертвиарх” Дьердя Лигети и “Смерть в Венеции” Бенджамена Бриттена (обе оперы поставлены в 1994 году), “Дьяволы из Людена” Кшиштофа Пендерецкого (1995), “Замок” Ариберта Раймана и “Вторая миссис Конг” сэра Харрисона Биртвистла (оба спектакля поставлены в 1996 году), “Никсон в Китае” Джона Адамса (1997).

В качестве приглашенного дирижера Митишек ставил более традиционные оперы: “Летучая мышь” и “Орфей и Эвридика” в Комической опере Берлина, “Сон в летнюю ночь” в Венской народной опере, “Евгений Онегин”, “Так поступают все” и “Дон Жуан” в Опере Сиэттла, “Саломея” в Филадельфийской оперной компании. В числе спектаклей Митишека – американская премьера оперы Майкла Беркли “Джейн Эйр” в оперном театре Сент-Луиса и японская премьера оперы Минору Мики “Жюри” в Токио.

Я спросил Андреаса, почему при такой насыщенной творческой жизни он решил перейти на административную работу.

– Когда я основал собственную оперную компанию, мне пришлось заниматься всеми организационными вопросами, так что мой последующий переход к административной работе произошел очень естественно.

– Как вы оказались в США?

– Я выступал в качестве приглашенного дирижера с американскими оперными компаниями, а потом мне предложили возглавить Оперу Лонг-Бич – интереснейшую оперную компанию, известную далеко за пределами Калифорнии.

– Надо уточнить, что эту известность компания приобрела после вашего прихода.

– Мы ставим оперы, которые не идут в других оперных театрах США, и наш подход к постановкам опер отличается от традиционного. Мы используем театральную сцену по-разному, в зависимости от исполняемого произведения. При этом мы не замыкаемся в пространстве театрального зала. Мы используем различные площадки. Мы ставили оперы в подвале, гараже, бассейне, на корабле…

В опере Лонг-Бич делают ежегодно четыре постановки. Одна из них с 2007 года осуществляется за пределами театрального зала: в популярном ночном клубе, на стоянке автомашин, в мебельном магазине… Режиссерским дебютом Митишека стал спектакль по циклу песен Ф.Шуберта “Зимний путь”. В сюжетную ткань Митишек ввел героев романа И.Гете “Страдания юного Вертера”. В 2006 году в монооперу Григория Фрида “Дневник Анны Франк” Митишек вставил фрагменты воспоминаний выжившей в Холокосте женщины и поставил спектакль под землей, в переходе-гараже. Для постановки оперы Рики Яна Гордона “Орфей и Эвридика” (не путайте с одноименной оперой Глюка!) в 2008 году Митишек выбрал Олимпийский бассейн. В 2009 году режиссер ставит спектакли по операм Виктора Ульмана “Император Атлантики” и Карла Орфа “Умница”… в машинном отделении корабля королевы Марии. Наконец, спектакль по опере Л.Черубини “Медея” игрался в помещении мебельного склада. Вот об этих уходах Митишека из обычного театрального помещения мне захотелось поговорить подробнее.

– Почему вы часто ставите спектакли вне театра? Чтобы заинтересовать зрителя? Разве обычная театральная сцена недостаточна для постановки полноценного спектакля?

– Диапазон наших постановок необычайно широк – от Антонио Вивальди до Филиппа Гласса. При этом мы используем разное пространство. Я имею в виду не только сцену, но и место, где сидят зрители. Историю про Анну Франк мы делали в гараже специально, чтобы зрители НЕ находились в комфортных условиях. Мы хотели, чтобы вокруг было пусто и зрителям было неудобно. Замкнутое подземное пространство послужило для меня метафорой изоляции и одиночества. Для меня было важно, чтобы зрители, попавшие в это пространство, задумались об Анне и ее жизни. Когда мы делали оперу в бассейне, вода для нас стала рекой Стикс, по которой Харон перевел Орфея в Царство мертвых. Это снова была метафора – метафора жизни и смерти. В таких спектаклях пространство вокруг сцены или того места, где играют актеры, становится частью спектакля. Это важно для меня, и это появилось задолго до меня. Театр пришел с улицы, и первые спектали игрались на площадях. Для меня интересно выходить за границы традиционного пространства. Получается совершенно другой результат с точки зрения визуальной формы и акустики. Элементом действия становятся не только декорации, но и окружающая среда.

– Что повлияло на ваше решение стать во главе Чикагского оперного театра?

– Возможность поработать в замечательном театре в богатом традициями городе. ЧОТ делает то, что мне нравится в театре. Он показывает необычные, неизвестные широкой публике произведения. Театр стимулирует любопытство. Люди идут в этот театр, чтобы увидеть что-то другое. Это как раз то, что я привык делать в Опере Лонг-Бич. Поэтому мое решение было вполне обоснованным.

– Вы живете по-прежнему в Калифорнии?

– У меня квартира в Чикаго и дом в Лонг-Бич. Больше всего я люблю время в самолете. Три с половиной часа я недоступен. Это – мое время!

Шумные премьеры Митишека быстро принесли популярность Опере Лонг-Бич, о ней стали говорить далеко за пределами города и штата. В годы руководства Митишека оперный театр ликвидировал дефицит, вдвое увеличил бюджет, а количество обладателей абонементов увеличилось на пятьсот процентов! В Чикагском оперном театре количество подписчиков только за один год увеличилось с тысячи шестисот до почти двух тысяч.

– Вот уже второй год вы возглавляете два оперных театра. При этом с 1998 года вы являетесь главным дирижером Оперы Лонг-Бич, а с 2003 года -художественным руководителем и генеральным директором. Почему вы решили совместить в одном лице три такие разные позиции?

– Я отвечаю за все компоненты театрального процесса: артистические и административные. Я составляю репертуар, планирую будущие постановки, приглашаю солистов, часто ставлю оперы, дирижирую ими, разрабатываю дизайн, занимаюсь административными вопросами. Уже долгие годы я в ответе за все, поэтому мои должности – всего лишь отражение существующего положения.

– А в Чикаго вы планируете сделать то же самое?

– Пока в этом нет необходимости.

– Как вы балансируте между творческими вопросами и бизнес-решениями?

– Как артист, я знаю, что бы мне хотелось увидеть на сцене, а в качестве генерального директора знаю, сколько это стоит и каким бюджетом мы располагаем. В этом и состоит баланс. Как и любой оперный театр, мы считаем деньги, думаем, куда их лучше вложить и на что потратить.

– Чикагский оперный театр конкурирует с Лирик-оперой?

– Лирик-опера делает такие вещи, которые ЧОТ даже не пытается делать. Лирик-опера – великолепное место, где можно увидеть прекрасные оперы. Чикаго – настолько богатый культурными традициями город, что он может позволить себе иметь два оперных театра, которые не повторяют, а дополняют друг друга. Зрители приходят в ЧОТ, чтобы услышать оперы, которые они не могут услышать в Лирик-опере.

– Есть ли, по-вашему, различия в аудитории в этих двух театрах?

– Это плавающая аудитория, которая любит оперу и ходит в оба театра. К нам приходят люди, интересующиеся не только оперой, но и театром как таковым. В нашем театре – любопытные зрители.

– Я бы сказал, что ваша аудитория гораздо моложе, чем аудитория Лирик-оперы…

– Да, это правильное наблюдение. Это связано с тем, что цены в ЧОТ значительно дешевле, чем в Лирик-опере. Наш театр доступнее… Мне нравится говорить с молодыми зрителями о наших постановках, мне интересны их суждения. Я нахожу, что театру надо находиться в постоянном контакте со своими зрителями.

– Говорят, что американские оперные театры консервативны и не хотят ставить современные оперы. Но я бы сказал, что консервативны прежде всего спонсоры оперы, публика. Вместо опер Адамса, Гласса, Шнитке и Губайдулиной они предпочитают в сотый раз слушать оперы Верди и Пуччини. Вы полагаете, можно как-то изменить эту ситуацию и стоит ли это делать?

– В этом и есть преимущества двух оперных театров в одном городе – показать все разнообразие оперы. Лирик-опера – один из лучших оперных театров мира, работающий со стандартным классическим репертуаром. В отличие от Лирик-оперы, ЧОТ позволяет себе представлять новые или хорошо забытые старые оперы в современных постановках. Например, в этом сезоне мы ставили оперу Гласса, написанную в 1987 году, “опериту” Пьяццоллы 1967 года, а в сентябре покажем оперу Верди “Жанна Д’Арк”. Как видите, временной диапазон огромен: от Верди до Гласса. И все эти оперы никогда не ставились в Чикаго. При этом у нас увеличилось количество подписчиков. Это – хороший знак. Значит, мы идем в правильном направлении.

– Каков ваш принцип отбора опер?

– Они должны соответствовать двум критериям – иметь хорошую музыку и интересный сюжет.

– Огромное количество русскоязычных жителей большого Чикаго интересуется музыкой. Мы слышим русскую речь повсеместно: в Симфоническом центре, Лирик-опере, ЧОТ… При этом за последние десять лет в Чикаго поставлены три русские оперы: “Евгений Онегин”, “Борис Годунов” в Лирик-опере и “Москва. Черемушки” Шостаковича в ЧОТ. Успех этих постановок показал, что вы можете включать в репертуар театра русские оперы гораздо чаще…

– Конечно, русские оперы будут представлены на сцене ЧОТ. Я пока не могу сказать, когда, но они в планах театра. Я знаю немало русских композиторов, чьи сочинения я бы хотел поставить в ЧОТ. Это часть разнообразной программы театра на будущее.

– ЧОТ может стать первым американским оперным театром, который откроет для американской аудитории современных российских композиторов!

– Мы обязательно будем ставить новые оперы как российских, так и европейских композиторов. В моем списке – пятьдесят названий, которые я бы мечтал поставить. Среди них – русские оперы.

– Русские исполнители поют на крупнейших сценах США. В новом сезоне МЕТа я насчитал более пятнадцати русских имен. Русские солисты являются постоянными гостями оперных театров Лос-Анджелеса, Сан-Франциско, Вашингтона, Хьюстона. А вот в Чикаго русские певцы появляются не так часто. Можно ли ожидать появления новых русских солистов на сцене ЧОТ?

– Можно ожидать появление хороших солистов из любой страны мира, в том числе – из России. Я не готов сейчас назвать конкретные имена, но могу сказать, что в этом направлении ведется работа.

– Что вы думаете о будущем оперы?

– Опера – часть общей музыкальной культуры, а оперный театр – часть театра как такового. Я думаю, опера как жанр будет развиваться. Опера должна быть живой, провокационной, интригующей, привлекательной… Если вы спросите людей о том, что такое опера, вы получите много разных ответов. Не надо замыкаться на определенных клише – нам всем надо раздвинуть границы оперного жанра. Я думаю, у оперы великое будущее!

Nota bene! “Мария из Буэнос-Айреса” идет 20, 24, 26 апреля в 7.30 pm и 28 апреля в 3.00 pm в помещении Harris Theater по адресу: 205 East Randolph Drive, Chicago, IL 60601. Справки и заказ билетов по телефону 312-704-8414 или на сайте www.ChicagoOperaTheater.org. Для новых подписчиков Чикагский оперный театр предлагает скидку 30%.