Новая реальность: конфедерация
.
Марк Болдырев, Паша Тошева, Ivars Bērziņš,
.
Два дела об экстрадиции и оба по запросу США — в Республике Болгария1 и Латвийской Республике2 объединяет несколько общих деталей.
Первая из этих деталей состоит в том, что и в том и в другом случае запрос поступил именно из США.
Вторая деталь состоит в том, что в обоих случаях запрос поступил в отношении гражданина того самого государства, которое, как предполагалось, должно была исполнить указанный запрос.
Третья деталь состояла в том, что ранее конституции обоих государств не допускали выдачи своих собственных граждан иностранным государствам ни по каким основаниям, но впоследствии были изменены в этой части оговорками о возможности такой экстрадиции при соблюдении, правда, определённых условий.
В случае с Республикой Болгарией условие состояло в том, что с запрашивающим экстрадицию должен существовать соответствующий договор, который должен быть и ратифицирован и опубликован к моменту запроса, а в случае с Латвийской Республикой, кроме уже указанной оговорки, содержалась ещё одна: при экстрадиции даже и при наличии международного договора, экстрадиция не должна приводить к нарушению прав человека, указанных в конституции. Обратим внимание на эту важную оговорку Конституции Латвийской Республики.
Ниже даны соответствующие тексты норм обеих конституций, в которых выделены именно те самые оговорки, которые были внесены туда позднее и которые сделали принципиально возможной выдачу граждан этих государств этими же государствами из своей юрисдикции под юрисдикцию иных государств.
Конституция Республики Болгария:
Чл. 25.
(1) …
(2) …
(3) …
(4) Гражданин на Република България не може да бъде предаден на друга държава или на международен съд за целите на наказателно преследване, освен ако това е предвидено в международен договор, ратифициран, обнародван и влязъл в сила за Република България.
(5) …
(6) …
текст в переводе на русский язык –
Статья 25.
(1) …
(2) …
(3) …
(4) Гражданин Республики Болгарии не может быть выдан другому государству или международному суду с целью уголовного преследования, кроме случая, когда это предусмотрено международным договором, ратифицированным, обнародованным и вступившим в силу для Республики Болгария.
(5) …
(6) …
.
Конституция Латвийской Республики:
98. Ikvienam ir tiesības brīvi izbraukt no Latvijas. Ikviens, kam ir Latvijas pase, ārpus Latvijas atrodas valsts aizsardzībā, un viņam ir tiesības brīvi atgriezties Latvijā. Latvijas pilsoni nevar izdot ārvalstīm, izņemot Saeimas apstiprinātajos starptautiskajos līgumos paredzētos gadījumus, ja ar izdošanu netiek pārkāptas Satversmē noteiktās cilvēka pamattiesības.
текст в переводе на русский язык –
98. Каждый имеет право свободно покинуть Латвию. Каждый, имеющий латвийский паспорт, за рубежом Латвии находится под защитой государства, он имеет право свободно вернуться в Латвию. Гражданин Латвии не может быть выдан другому государству, за исключением случаев, предусмотренных утверждёнными Сеймом международными договорами, когда при выдаче не происходит нарушения определенных Конституцией основных прав человека.
.
Заметим, что случай с запросом об экстрадиции в США из Республики Болгарии Г. Червенковой закончился тем, что именно запрашивающая сторона поспешила отозвать свой запрос после того как Софийский апелляционный суд довольно демонстративно освободил Г. Червенкову из-под стражи под совершенно символический залог в 1000 левов, а вот в случае с Латвией получилось всё совершенно иначе и последний случай нельзя полагать завершённым. В Латвии суд всё-таки разрешил правительству произвести экстрадицию гражданина Латвии. Однако тут уже вмешался ЕСПЧ, куда защита выдаваемого успела направить жалобы на Латвийскую Республику. ЕСПЧ начал производство по этой жалобе и запретил производить экстрадицию. Смысл же жалобы состоял именно в том, что если только в данном случае подвергнуть человека выдаче из Латвийской Республики по запросу США, то этот выдаваемый человек лишится юрисдикционной защиты ЕСПЧ, поскольку на США юрисдикция ЕСПЧ никак не распространяется и никакого аналога суда, который бы был наднационален и обладал бы безусловной юрисдикцией для США не существует3. То есть аргумент жалобы сводился ровно к тому, что было написано в этом журнале в статье «Возможность экстрадиции». Причём нам хочется обратить внимание, что ранее ЕСПЧ уже принимал решения по вопросам, весьма и весьма похожим на поставленный теперь перед ним. И каждый раз вполне последовательно этот суд проводил ту логику, что любое государство, являющееся стороной ЕКПЧ, полностью отвечает за все последствия своих принудительных действий в отношении людей, находящихся под его юрисдикцией4, и не может снять с себя такой ответственности, например, путём передачи этого человека под юрисдикцию иного государства. То есть государственный суд не только сам обязан соблюсти Конвенцию, но и проверить — а не будет ли она нарушена тогда, когда будет исполнено решение этого самого абсолютно соблюдшего своими непосредственными действиями Конвенцию государственного суда.
Не так уж сложно догадаться, что если к числу прав человека относится право на безусловную юрисдикционную защиту ЕСПЧ, то при выдаче этого человека, скажем, в США или, например, в Республику Казахстан, такое право в его осуществлении будет нарушено. Что общего между Казахстаном и США догадаться легко: ни то, ни другое государство не суть стороны ЕКПЧ и не члены Совета Европы. В то же время, как Республика Болгария, так и Латвийская Республика, как раз связаны ЕКПЧ и как раз являются членами Совета Европы.
Кроме сказанного нельзя не обратить внимание, что при выдаче человека по запросу США, он сразу же лишается целого ряда прав человека, которые установлены именно как таковые всё той же ЕКПЧ.
Для начала следует отметить, что в США отсутствует вообще представление о праве человека на жизнь как праве совершенно неотъемлемом, там предполагается, что жизнь у человека можно отнять в качестве именно наказания, а не только по необходимости устранения угрозы, исходящей от этого человека. Иными словами: европейское представление о праве человека жить совершенно не соответствует представлению о таком праве для любого государства, где именно в качестве наказания предусмотрена смертная казнь вообще5.
Кроме того, совершенно недавно ЕСПЧ вынес толкование, согласно которому лишение человека свободы без хотя бы потенциальной возможности её обрести вновь есть именно нарушение норм ЕКПЧ. По этому поводу есть недовольные и несогласные. Однако такое толкование установлено и оно является именно обязательным для всех государств-членов Конвенции. От себя добавим, что именно это толкование только и отвечает императиву правовости государства вообще, иное же означало бы, что государство в состоянии, исполняя своё предназначение, лишить человека свободы навсегда без каких-либо возможностей её восстановления, то есть вообще не признаёт свободу человека как свободу основную, имманентно ему присущую, а исключительно как дарованную государством. В государствах Конвенции считается недопустимым лишать человека свободы вне необходимости, а потому нельзя лишить её без предоставления этому человеку права обратиться в суд за её восстановлением, доказывая, что такая необходимость отпала. Вообще говоря, такое представление есть прямое следствие развитой немецкой философии права. У многих государств, не входящих в Конвенцию, такое понимание отсутствует6.
В США, если подходить к этому строго, считается допустимым ограничивать групповым образом права людей только на основании их, например, национального происхождения. Тут не следует удивляться, а стоит только вспомнить, что никто не отменил ещё судебные акты Верховного суда США по вопросам, связанным с интернированием граждан США исключительно по признаку их японского происхождения7. Верховный суд США признал ограничения прав и свобод на такого рода основаниях совершенно соответствующими Конституции США, а все последующие извинения правительства США за происшедшее не играют именно юридического значения и носят строго политический характер. Подчеркнём ещё раз: вполне возможно, что сейчас и здесь государственная власть США считает, что именно тогда, в сороковые годы минувшего столетия, и не следовало интернировать граждан США по признаку их японского происхождения, но неумолимая неотменённость истолкований, данных Верховным судом США по этому поводу, установила принцип, согласно которому вполне конституционным будет, например, это сделать завтра в отношении иной группы лиц по тому же самому национальному, расовому или иному групповому признаку. Иными словами: в США не признаётся правило ст. 14 ЕКПЧ и непризнание этого правила полностью согласуется, по мнению высшего органа судебной власти, с конституцией именно США.
Точно такие же заключения можно сделать в отношении практически любого государства, не входящего в Совет Европы и не являющегося стороной ЕКПЧ. Вообще же говоря, сама по себе ЕКПЧ является настолько серьёзным сдвигом в представлении о защите прав человека и их свобод и их содержании, что и нам, гражданам стран Конвенции, ещё долго придётся осознавать этот сдвиг и порою ещё немало удивляться вполне логичным выводам, которые из него следуют.
Заметим, однако, что даже при том условии, что государство, направляющее запрос на экстрадицию, но при этом не являющееся членов Совета Европы, имеет практически все гарантии ЕКПЧ, одной гарантии оно всё-таки иметь не будет: оно не будет иметь гарантии права. предусмотренного в ст. 34 ЕКПЧ, поскольку такое государство не признаёт в силу своей внеконвеционности, прямую юрисдикцию ЕСПЧ, а последний не имеет там именно прямой безусловной юрисдикции. Можно сколько угодно вполне справедливо рассуждать на тему неисполнения то в одном, то в другом государстве решений ЕСПЧ, но именно затем и можно рассуждать об этом как о нарушении Конвенции, что при таком неисполнении или неполном исполнении будет нарушаться норма, обязательная для этого государства-нарушителя. Если же государство в принципе не является членом Конвенции, то и говорить о нарушении норм такой Конвенции никак не приходится. Если в государстве Конвенции человек имеет права потребовать, хотя бы потребовать, то во внеконвенциональном государстве он лишён даже юридической возможности требовать, а следовательно, все гарантии, которые он там будет иметь, будут носить строго политический, а никак не юридический характер8.
Но если всё сказанное верно, то имеет смысл повторить тот вывод, который был сделан ранее:
Однако если такой вывод верен, то далее следует сделать и иной вывод:
Но если теперь перейти к политической терминологии, описывающей подобные совокупности в политическом смысле независимых друг от друга государств, то такая совокупность имеет название: конфедерация. И тогда получается, что та самая ЕКПЧ как раз и создала новую реальность в современном мире: конфедерацию этой конвенции. А из этого следует не только одно название. Да, формально государства внутри такой конфедерации вроде бы в ограничениях Конвенции могут делать всё, что им заблагорассудится. Но, во-первых, такие ограничения для них унифицированы, а не произвольны, нормативны, а не дискреционны, а во вторых, эта ограничения не могут не влиять и на политическую свободу властей указанных государств, если только признать, что нормативность в своей идее сильнее политических интересов9. Например, при заключении договоров о взаимной помощи в уголовном преследовании государства, формально продолжая быть свободными, становятся обязанными учитывать общие ограничивающие их правила вроде того, которое было уже выведено выше. Но при этом при всём само по себе преследование и наказание лиц, совершивших преступление, также является именно правовой необходимостью. Причём ещё и с принципом неизбежности наказания этого преступления. Но преступления совершаются не только внутри указанной конфедерации, внутри которой как раз легко учесть требования ЕКПЧ, включая указанное ограничивающее правило, прежде всего потому, что оно не накладывает никаких существенных ограничений в вопросах, скажем, экстрадиции внутри конфедерации. Следовательно, если не разрешить вопросов о том, как следует действовать в указанных государствах в отношении лиц, которые совершили преступления за пределами конфедерации, но в момент преследования оказались под их юрисдикцией, то можно превратить то или иное государство в убежище для серьёзных правонарушителей. Что также никак не нельзя признать верным.
Сказанное можно пояснить на вот каком примере.
Предположим. что в одном из государств конфедерации есть правило, согласно которому оно преследует своих граждан, совершивших преступления за его рубежами, однако в отношении иностранцев и апатридов, если последние имеют постоянное жительство за пределами указанного государства, это правило применяется только в том случае, когда преступление совершено против прав и свобод граждан указанного государства. Возможен и вариант, когда иностранцев за преступления, совершённые ими за пределами указанного государства, это государство не преследует вообще10. Теперь представим себе, что некто совершил тяжкое преступление за пределами юрисдикции государства, входящего в конфедерацию, которое бы преследовалось на территории этого государства, если бы оно было совершено на его территории. Этот человек, который совершил указанное правонарушение, не является гражданином названного государства и постоянного жительства там не имеет. Тогда вопрос о реализации его преследования упрётся в то, что если место преступления находится внутри конфедерации, пусть и под юрисдикцией другого государства, то ЕКПЧ существенным образом не воспрепятствует преследованию такого преступления11, а вот если оно будет находиться вне неё… Как раз в этом случае ЕКПЧ будет при указанных законодательных положениях существенно ограничивать способы и возможности преследования такого человека. А поскольку безусловным приматом будет обладать и обладает именно ЕКПЧ, то это значит, что ограничения введены именно указанными правилами преследования за совершённые преступления и именно они подлежат гармонизации в соответствии сразу же и с императивами ЕКПЧ и с императивами преследования субъектов за совершённые ими преступления. А вот это уже — влияние и влияние прямое на политические власти каждого из государств конфедерации.
Причём на те как раз вопросы, которые традиционно считаются внутренним делом государств. При решении таких вопросов неизбежно встанут и вопросы действия полицейских сил одного государства каким-то образом под юрисдикцией другого. И даже вопросы конституционного характера. Обратим своё внимание на то обстоятельство, что, например, в Конституции Латвийской Республики оговорка сделана не о правах человека и основных свободах, закреплённых и гарантированных ЕКПЧ, а только о тех из них, которые закреплены и гарантированы Конституцией Латвийской Республики, а это — не обязательно совпадающий объём прав. Заметим: влияние на политику, политику внутреннюю оказалось именно прямым практическим следствием взаимодействия двух действительно основополагающих правовых принципов. А в то же время одно из последних решений ЕСПЧ в отношении России касательно избирательных прав затронуло положение одной из норм первых двух глав Конституции Российской Федерации, изменить которую очень и очень трудно.
Иными словами, приходится признать, что новая реальность, которая возникает в ходе применения ЕКПЧ действительно ведёт к вполне ощутимым конфедеративным процессам уже политического характера в каждой из стран Конвенции или, если хотите — конфедерации, осознанию которых и разрешению которых придётся так или иначе посвятить куда как больше сил и внимания, чем это делается до сих пор. Альтернативой может быть распад конфедерации вокруг ЕКПЧ, однако такая альтернатива явно не носит разумного, а следовательно и действительного характера. Любое же государство, которое желало бы сохранить свой уровень суверенитета такой же, как в доконвенциональный период, неизбежно должно будет выйти из Совета Европы.
И, что может быть самое трудное: осознать это придётся, а точнее — уже приходится, буквально на бытовом уровне решительно всеми более, чем 800 000 000 людей, находящимся под защитой и гарантией ЕКПЧ, а не только узким кругом политиков и юристов.
.
- Дело об экстрадиции Г. Червенковой
- Дело об экстрадиции Д. Чаловского
- Аналог ЕСПЧ для США рассматривает дела по индивидуальным заявлениям исключительно с согласия США на рассмотрение каждой конкретной жалобы. При этом не применяется ЕКПЧ.
К слову сказать, и Верховный суд США рассматривает не любое обращение к нему, а лишь те, которые он сам считает нужным рассмотреть. Поэтому нельзя даже говорить, что в США есть уровень и конституционной защиты, равный уровню такой защиты, например, в Российской Федерации, где каждый имеет право на обращение в Конституционный суд РФ с прямым оспариванием конституционности нормы закона, если эта норма или применена в его деле или подлежит применению, даже если применение такой нормы происходит вообще впервые в истории. Поледнее замечание интересно для Украины, где по индивидуальным обращениям в Конституционный суд, последний лишь истолковывает норму закона в её конституционном контексте и только при условии, если к моменту обращения есть различное применение судами одной и той же нормы в сходных условиях; то есть на Украине Конституционный суд Украины по индивидуальным жалобам вообще не занимается абстрактным нормоконтролем в конституционном смысле. - А не только за производимые им действия!
- Оговорка в ст. 2 ЕКПЧ «Никто не может быть умышленно лишён жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание» в настоящее время совершенно мертва для всех государств Совета Европы без всякого исключения, поскольку одним из обязательных условий вступления в Совет Европы является именно запрещение умышленного причинения смерти как наказания — смертной казни.
- Справедливости ради надо отметить, что и в государствах Конвенции ещё недавно обязательность возможности освобождения при осуждении к пожизненному лишению свободы вовсе не учитывалась как именно следующая из ЕКПЧ. Между тем, — на это стоит обратить внимание! — она как раз из ЕКПЧ следует прямо.
- Стоит отметить, что нем не известно вообще ни одного судебного акта Верховного суда США, который был бы впоследствии отменён.
- Весьма часто при оценке ситуации с правами человека и основными свободами, да и с правами вообще в различных государствах и юрисдикциях часто путаются эти понятия: да, в том или ином государстве в повседневной жизни человеку безразлично какого рода гарантии своих свобод он имеет — политические или юридические, но в том-то и весь смысл независимости судов от всех остальных видов власти, что суд в своей идее обязан находиться вне политических интересов и гарантий и вне политики вообще. Вопрос только в том, насколько тот или иной суд соответствует такой идее. Поэтому для оценки соответствия государственного строя императиву правовости необходимо принимать во внимание не только практический объём свобод в конкретный момент, но и их именно положительные гарантии со стороны как законодательства, так и устройства судебной системы. Именно в этом состояла идея разделения властей в государстве. Другое совсем дело, что идея разделения властей не является достаточной для устройства независимого правосудия и, следовательно, для правовых, а не политических гарантий. Политические же гарантии всегда связаны не с признанием имманентных прав как объективности, а только с интересами или желаниями в конкретные моменты тех или иных политических кругов. Можно представить себе сверхмудрого и сверхлиберального самодержца, свято блюдущего свободы людей, исходя из своих убеждений, но нельзя считать одни только убеждения конкретного человека достаточной гарантией именно прав как всеобщего. Единичные убеждения временны и преходящи, а право — вечно и неизменно.
- А ровно так и должно быть!
- Отметим, что указанный набор правил взят не с потолка, а представляет собою реальность по крайней мере одного из государств Конвенции.
- Речь не идёт обязательно об экстрадиции, но и о ней — тоже.
