Кажется, это наше последнее приключение. На севере у нас белые медведи, на юге – сплошная красная пустыня ненависти, ибо всем – и Кавказу, и Средней Азии, и Тибету, которому мы даже не посочувствовали, – мы причинили какое-нибудь зло.
На западе мы гнусно и предательски напали на Украину, и эта война навсегда лишила нас доверия и уважения цивилизованных народов, от Швеции до Австралии, от Канады до Чили.
А на востоке мы вляпались в китайскую головоломку. Головоломку в том смысле, что мы там сломаем себе шею. Правильно недавно сказал глава МИД Польши Сикорский: „Россия может быть только союзником Европы или сырьевым придатком Китая“. Положим, на союзников мы не тянем, слишком отстали от цивилизации, но Запад умеет выбирать выражения. Сырьевой придаток посадят за стол, и кофе ему нальют, и не станут унижать, как не унижали Ельцина до чеченской войны и примаковского разворота над Атлантикой. А вот слабая, никчемная, потерявшая опору на Западе Россия быстренько станет не придатком, а хуже: колонией Китая. Китай миндальничать с нами не будет.
Это страшная страна, гигантский муравейник, железно единый и спаянный тоталитарной идеологией. Коммунизм только на поверхности, а под ним конфуцианство. Верность отцу, господину, державе, начальству. А еще ниже конфуцианства – одна из первых фашистских теорий мира, философия Лао-цзы, философия абсолютного приоритета анонимного, безликого государства перед правами личности. В V веке до н.э. закладываются основы даосизма. Лао-цзы формулирует то, что с горечью и иронией повторит в начале этого июня, когда минет 25-я годовщина разгрома китайских студентов на площади Тяньаньмэнь, какой-то скрытый энтэвэшный недобитый диссидент: суть китайского, немецкого, современного российского фашизма. „Нужно сделать сердца людей пустыми, а желудки – полными“. И еще: „Самое лучшее правительство – это то, про которое народ знает только, что оно есть; гораздо хуже правительство, которое любят; еще хуже то, которое ненавидят; и уж совсем плохо то правительство, над которым смеются“.
В свете теории Лао-цзы все западные правительства, на которые избиратели рисуют карикатуры и про которые сочиняют анекдоты, никуда не годятся. Это должна быть мертвая, закрытая, анонимная мощь. Из „Процесса“ Кафки.
Ведь Мао – это только цветочки. Основатель Циньской династии, строитель Великой китайской стены, император Цинь Шихуанди, создавший казарменный китайский тоталитаризм, – вот это ягодки. Жили в общих бараках, с общей посудой, ходили в одинаковых красных рубашках, и даже конфуцианство считалось преступлением. За „вину“ казнили не только мнимого виновного. Казнили его родителей, жену, детей, братьев и сестер. А жуткая китайская стена была потолще железного занавеса. Императору подчинялись даже боги: не он исполнял их волю, а они – его.
Китай слишком долго голодал, и то, что дал Дэн Сяопин (жалкое подобие Горбачева), – по миске риса с тремя черпачками подливки (мясной, рыбной и овощной) – уже казалось благополучием. А сегодня китайцы могут путешествовать, владеть предприятиями и покупать автомобили, хотя частные самолеты – это только фасад. Сотни миллионов вне промышленных зон (куда пускают туристов) бедны. Беднее нас с вами. Но очень дисциплинированы, вышколены и выдрессированы. И 10% ВВП – на армию.
Борис Чичибабин, поэт самиздата, написал о Китае примерно то же, что написал американский фантаст Хайнлайн в романе „Шестая колонна“, где мощь Китая обрушивается на Америку и завоевывает ее. В конце концов Америка спасается благодаря хай-теку и смекалке. Но читать все равно страшно. А Чичибабин просил у судьбы кончины за год до того, как Китай нападет на Россию и на Запад. „Когда настанет суд, под крики негодяев в один костер пойдут и Ленин, и Бердяев“.
О том, что делалось в Китае во время „культурной революции“, дает представление роман китайского классика Лао Шэ „Записки о кошачьем городе“. Лао Шэ был замучен китайскими „нашистами“ – хунвэйбинами: те не совали книги в картонные унитазы, а истязали и убивали.
Можете ли вы себе представить россиян, которые будут (пусть принудительно) выплавлять чугун в домашних плавильных печах? А в Китае это делалось. Сталин многое с нами сотворил: все отнял, пытал, уничтожил 30 миллионов человек, но даже лагерников он не сделал муравьями. Зэки старались выжить с помощью приписок и туфты, членовредительства. Они пытались избежать смертельных „общих работ“. На воле колхозники и рабочие старались что-нибудь украсть. А китайцы тянули лямку. Жуткий муравейник, где каждый обязан знать свое место и предназначение. А мы не будем жить на Западе в чайнатаунах, нас научили декларировать любовь к государству, но не испытывать ее. Китайцы тащат все в общую норку, а мы – каждый в свою. Мы кричим о своем служении, но государство растаскиваем. Может быть, это нас спасет. А китайцы действительно служат. У них не было перестройки сознания.
Наше страшное государство ломали несколько раз. Первый раз ломал Хрущев – в оттепель. Кстати, до 1917 года при трех последних царях мы жили почти как люди. Итак, Хрущев повредил монолит. Второй раз ломал Горбачев, дай ему Бог здоровья. Выкорчевал монолит Ельцин. Путину ничего не светит: этот монолит силами православных казаков, экстремистов Стрелковых и лживого истеблишмента не восстановить. А если желудки окажутся пустыми хотя бы на одно десятилетие, то, пожалуй, они наполнят возмущением сердца. За это время, кстати, вымрут те, кто на свет появился верующими советскими рабами и кому нужен был Крым и что-то говорило слово „Донбасс“. Нам пора их хоронить, наших мертвецов, чтобы они нас не закопали.
А в Китае монолит не ломали ни разу. Попытка 1989 года была жестоко пресечена. До сих пор никто не реабилитирован, Мао в мавзолее, государство всегда право, а сегодняшний китаец говорит: „Нас слишком много, мы не можем быть управляемы демократическим путем“. Отсюда 10 тысяч одних политзаключенных и пытки электротоком. Китайцы не барахтаются. Те, кто барахтался, – на Тайване, в Гонконге, на Западе или в тюрьме. Даже бывший лидер КПК, который когда-то сочувствовал мятежным студентам, до смерти сидел под домашним арестом.
И вот под это-то государство, которому так нужен наш Дальний Восток, Путин бросает Россию! Здесь и ядерное оружие нам не поможет. Путин предал страну на тысячелетие вперед.
Валерия Новодворская,
19.06.2014 grani.ru
Евгений Гонтмахер: Москва и Пекин движутся навстречу — то есть в противоположных направлениях
Меня умиляют разговоры о том, что «Россия — не Европа». Правда, авторы этого ляпа тут же начали оправдываться, что мы, мол, и «не Азия». Мы — «особая цивилизация», которая, как надо понимать, не менее значима, чем те два феномена, от родства с которыми наши доморощенные мыслители открещиваются.
Ну ладно. С «Европой» (а это не только одноименный континент, но и Северная Америка, наиболее продвинутые страны Латинской Америки, Япония, Австралия, Новая Зеландия, Израиль) все понятно. Она, по мнению (возможно, не совсем искреннему) нынешней когорты манипуляторов-пропагандистов, переживает свой закат: экономика в кризисе, демократия пробуксовывает из-за неспособности решать назревшие общественные проблемы. Вот у нас — все хорошо. ВВП растет аж на 1,3% за прошлый год (а в Италии, Греции уменьшается), демократия работает в режиме вертикали власти: президент только намекнул на свое отношение к тому или иному явлению, а депутаты тут же вносят и принимают за несколько дней сразу в трех чтениях соответствующий закон. Правда, потом, всего через несколько дней (!), приходится срочно в него вносить спущенные сверху поправки — как это происходит с ситуацией вокруг платежных систем Visa и MasterCard, — зато машинка работает молниеносно.
А что с «Азией»? Открещивайся от нее или не открещивайся, но демонстративный поворот на Восток у нас просматривается. Имеется в виду прежде всего подчеркнуто декларируемое сближение с Китаем.
Вокруг этой страны в России нагромождено огромное количество мифов и предрассудков, хотя, несмотря на соседство, мы с китайцами лицом к лицу сталкиваемся очень редко.
В год всего лишь около 3 миллионов наших сограждан посещают Китай (примерно половина из них — туристы). А встречный поток совсем небольшой — примерно 300 тыс. человек. Россияне, попадающие в Поднебесную, в своей подавляющей части двигаются по специально приспособленным для иностранцев маршрутам: Пекин — Великая Китайская стена — Шанхай (+ Ханьчжоу и Сучжоу) — Сиань (терракотовая армия) — Хайнань — Гонконг. В редких случаях чужеземца еще можно встретить на Тибете и в монастыре Шаолинь. То есть мы имеем дело с добротно построенной (реальные исторические достопримечательности, приличные гостиницы, вкусная еда, радушные гиды) экспортной декорацией, к реальному Китаю отношения почти не имеющей. Это как если бы иностранцы, попадающие в Россию, делали выводы о «загадочной русской душе» прогулявшись по Кремлю и Старому Арбату, где ими приобретаются matryoshka и ushanka.
Я, конечно, тоже прошелся по этим маршрутам (пока за исключением Тибета), но в то же время многократно пересекался с китайскими экспертами у них, а также на различных серьезных международных семинарах и конференциях. Кроме того, я имею возможность регулярного общения и с нашими ведущими китаеведами, внимательно слежу за их публикациями. Поэтому, конечно, не претендуя на полноту картины, мне хотелось бы представить свой субъективный взгляд на феномен под названием «современный Китай».
Начну с нескольких распространенных у нас мифов об этой стране.
1. Демография. Китай всех поражает численностью своего населения. Это почти 1,4 миллиарда человек (почти 10 Россий). Однако прогнозы, сделанные китайскими экспертами, показывают, что небольшой рост этого параметра сохранится еще 30 лет, а потом китайцев будет становиться меньше. Сказывается проводившаяся много лет политика «одна семья — один ребенок». Но дело не только в административном ограничении рождаемости.
Китай постепенно переходит на вполне себе европейский тип воспроизводства населения. Он связан с растущим уровнем жизни и формированием универсальных для всех развитых стран высоких социальных стандартов, которые потенциальные родители должны обеспечить своей семье перед появлением ребенка. Отсюда и постоянное повышение возраста, когда женщина рожает первого ребенка, и малодетность. Можно, конечно, сыронизировать по поводу 30-летней перспективы: в России такие сроки никто всерьез не рассматривает — мы давно двигаемся как ежики в тумане. А вот в Китае, судя по всему, существует закрытая от посторонних глаз, но постоянно функционирующая система стратегического планирования даже не на годы, а на десятилетия вперед. «Европа» не может себе позволить подобной закрытости, компенсируя это широкой экспертной и общественно-политической дискуссией, заканчивающейся принятием долгосрочных государственных программ.
Таким образом, на примере демографической ситуации мы видим в Китае вполне европейский тип развития событий и однотипный по своей сути способ реагирования на это.
2. Экспансия. И тут у современного Китая нет азиатской особости. Любая крупная страна, тем более находящаяся в стадии национального подъема, занимается расширением сферы своего влияния за пределами границ. Когда-то, в XVIII–XX веках, этим грешили Англия, Франция, Германия, Япония, Россия, захватывая новые территории. Китай, кстати, всегда был как раз лакомым куском, дележкой которого перечисленные страны с удовольствием занимались. После Второй мировой войны просто произошла смена форм этой экспансии — аннексии сменились на то, что стало называться soft power («мягкая сила»), хотя и США, и Франция иногда не гнушаются высадкой войск на чужой территории. «Мягкая сила» предполагает экономическую и культурную экспансию. Отсюда известный термин «вестернизация» и близкая к нему «глобализация», трансграничное влияние крупнейших корпораций, имеющих американское и западноевропейское происхождение.
Чем Китай хуже? Сначала он завалил мир своими ремесленными товарами и поделками, ресторанами с национальной кухней, а теперь вкладывается в американские долги, делает массированные инвестиции по всему миру, формирует привлекательную для многих молодых иностранцев систему высшего и бизнес-образования. При этом, судя по всему, Поднебесная (действуя в реалиях XXI века) не претендует на чужие земли, ограничиваясь демонстративными проявлениями «жесткой силы» в конфликтах вокруг островов Южно-Китайского моря. Интересно, что, несмотря на кажущуюся взаимную враждебность КНР и США, эти две страны последовательно укрепляют прагматическое стратегическое партнерство (а не показную дружбу с поцелуями взасос). Уже объявлены совместные военные маневры.
3. Перспективы. Приход нового руководства во главе с Си Цзиньпином существенно повышает шансы на начало давно назревших институциональных реформ. Это прежде всего приватизация неэффективной крупной промышленности (и в целом — снижение роли государства в экономике) и демократизация общественно-политической жизни по все тем же «европейским» лекалам. Только это сможет повысить качество экономического роста и действенную борьбу с прогрессирующей коррупцией. Если Китай этого не сделает, то его конкурентные перспективы в мире будут под угрозой, как это мы сейчас с сожалением наблюдаем в отношении России. В приватных разговорах авторитетные китайские эксперты откровенно говорят, что они не видят альтернативы «европейской» модели для своей страны. Другое дело, что движение в этом направлении может занять не одно десятилетие, хотя, как мне кажется, многое уже сделано. Кто бывал не в витринном, а в настоящем Китае, мог убедиться: стиль жизни и карьерные планы молодых поколений во все большей мере напоминают «европейские» образцы. И это при сохранении уникального языка и богатейшей культуры. Очень, кстати, похоже на современную Японию, которую сейчас уже никто не может приписать к некой особой «азиатской» цивилизации.
А теперь о нас, о россиянах. Куда несет нас птица-тройка? Изобретать что-то невиданное, некую «особую цивилизацию», не европейскую и не азиатскую? Пока мы этим занимаемся, «уравновешивая» испортившиеся отношения с Европой попыткой дружить взасос с якобы «азиатским» Китаем, наш могущественный восточный сосед просто-напросто включит Россию в зону своего влияния. И не только в экономике (как источник сырья и монопольный рынок сбыта своей продукции), но и в политике: появлением собственных лоббистов во всех эшелонах власти в центре и на местах. Это зеркальное отражение того, что попытался сделать Запад (очень неряшливо и топорно) с Россией в 90-е.
Единственный достойный выход для нас состоит в том, чтобы прекратить бредить патологической «особостью» и, засучив рукава, начать кропотливую работу по вхождению в очень непростое, проблемное, но единственно возможное — «европейское» цивилизационное поле. Если постараться, то там нам найдется достойное место благодаря древней и богатой культуре, сохранившемуся еще человеческому потенциалу, уникальному геополитическому положению. А об альтернативе, если честно, даже не хочется говорить — настолько она беспросветна и тупикова.
Опубликовано в газете „Московский комсомолец“ №26549 от 18 июня 2014