16 и 18 апреля, 8.00 pm; 17 апреля, 1.30 pm; 21 апреля, 7.30 pm. “Трифонов играет Рахманинова” – так называется концерт Чикагского симфонического оркестра (далее – ЧСО), в котором российский пианист-виртуоз Даниил Трифонов солирует в Первом фортепианном концерте С.Рахманинова. В программе также – Восьмая симфония Д.Шостаковича. За дирижерским пультом – маэстро Семен Бычков.
За час перед началом концертов на втором этаже Симфонического центра (16, 18 и 21 апреля, Grainger Ballroom; 17 апреля, Armour Stage) состоятся тридцатиминутные беседы музыковеда Дерека Матсона об исполняемых произведениях.
23 апреля, 6.30 pm; 24 апреля, 1.30 pm; 25 апреля, 8.00 pm; 26 апреля, 3.00 pm. ЧСО под управлением Семена Бычкова исполняет Восьмую симфонию А.Брукнера.
За час перед началом концертов (всех, кроме 23 апреля) на втором этаже Симфонического центра (24 апреля, Armour Stage; 25 и 26 апреля, Grainger Ballroom) состоятся тридцатиминутные беседы музыканта и журналиста радио WFMT/98.7 FM (Чикаго) Карла Грапентина об исполняемых произведениях.
После окончания концерта 23 апреля на втором этаже Симфонического центра состоится встреча с маэстро Бычковым. Всем желающим бесплатно предлагается бокал вина.
Кто есть кто в современной музыке. Дирижер Семен Бычков родился в Ленинграде. Учился в Хоровом училище имени М.Глинки и в Ленинградской консерватории (класс профессора И.Мусина). Победитель конкурса дирижеров имени С.Рахманинова. В 1974 году эмигрировал из СССР. С 1980 по 1989 гг. – музыкальный руководитель Симфонического оркестра Буффало (США). С 1989 по 1998 гг. – главный дирижер Оркестра де Пари. С 1990 по 1994 гг. – главный приглашенный дирижер оркестра Санкт-Петербургской филармонии. С 1992 по 1998 гг. – главный приглашенный дирижер музыкального фестиваля “Флорентийский музыкальный май”. С 1998 по 2003 гг. – главный дирижер Дрезденской оперы. С 1997 по 2010 гг. – главный дирижер Симфонического оркестра Кельнского радио. Гражданин США с 1983 года. Живет во Франции.
В один из прошлых приездов маэстро мне удалось с ним пообщаться. Перед вами – фрагменты нашей беседы.
– Когда вы решили стать дирижером?
– Эта идея пришла ко мне очень рано. Мне кажется, в восемь или девять лет. С семи лет я пел в хоре мальчиков ленинградской Капеллы Глинки. Глядя на нашего дирижера, наблюдая за ним, я часто дома слушал музыку по радио и дирижировал. Я, конечно, думал, что дирижировал, – я размахивал руками. Но именно в этот момент рождалась мечта выражать музыку через дирижирование.
– Ваш творческий путь начинался очень успешно и благополучно. Что побудило вас, благополучного ученика Мусина, победителя конкурса дирижеров имени Рахманинова, подающего надежды дирижера неожиданно сломать все и в 1974 году уехать из Ленинграда?
– Этот вопрос имеет очень простой ответ. Для того, чтобы продолжать двигаться по тому пути, который был для меня поначалу открыт, мне нужно было заплатить определенную цену. А цена была всем хорошо известна – идеология. Эту цену я платить не хотел. Мои свободные мысли стали известны властям, и в тот момент, когда они поняли, что с идеологической точки зрения я не соответствовал параметрам советского гражданина, двери для меня оказались закрытыми и мой дебютный концерт с оркестром Ленинградской филармонии был отменен. Когда дверь закрывается, нужно найти другую дверь, через которую ты можешь выйти, или окно. Окном была в то время возможность эмиграции для людей еврейского происхождения. Это всем нам хорошо известно.
– Почему вы решили осесть в Америке? Почему не остались в Европе?
– Европа не интересовалась приемом советских беженцев. Очень мало людей могли остаться в Европе. Кому интересен в Европе молодой начинающий дирижер, которого никто не знает?! Я предпочел поехать в Америку по двум причинам. Во-первых, это страна, которая создана на идее эмиграции. Люди приезжают в Америку со всего мира и находят в ней убежище. Во-вторых, в этой стране столько первоклассных, второклассных, третьеклассных оркестров, что мне казалось тогда (и это оказалось правдой), что найдется какая-то возможность, чтобы начать дирижировать. Так оно и произошло.
– Вы закончили в Нью-Йорке колледж Мэннеса. Неужели после школы Мусина вам еще надо было чему-то учиться?
– Я и сегодня учусь… Мусинская школа дает возможность продолжать учиться всю жизнь. Это карта, по которой я веду машину жизни. К тому же надо учитывать мою специальность. Певец или инструменталист может спеть или сыграть любому, кто согласится выслушать его. Для этого нужен только инструмент. Дирижер не может себя показать, не имея оркестра, а оркестр недоступен новичку. Мне нужно было каким-то образом оказаться в контакте с музыкальным миром, в частности, с миром консерватории. Поэтому в августе 1975 года я пошел в Джульярдскую школу. Но я опоздал, к августу они закончили приемные экзамены. В Манхэттенской школе музыки мне сказали, что дирижерской программы больше не существует. В тот же день я пошел на Ист-Сайд в колледж Мэннеса. Там меня приняли. Через шесть недель после начала учебного года я уже дирижировал студенческим оркестром. После репетиции президент колледжа сказала, что на следующий год дирижер оркестра уходит на пенсию и предложила мне его заменить. Вот это было моим профессиональным дебютом в Америке.
– Вас не смущало, что вам пришлось начинать работу с оркестрами в американской провинции?
– И прекрасно! А что в этот период я мог дать великим оркестрам? Эти слова я сказал своему первому менеджеру, который хотел, чтобы я сразу дирижировал лучшими оркестрами мира. Он имел возможность меня туда порекомендовать. Что я бы смог им предложить, скажем, в симфонии Малера, в которой они знают решение всех проблем, а я даже не знаю, какие проблемы в ней существуют? Поэтому когда меня пригласили в Симфонический оркестр “Gran rapids” в Мичигане, это была ссылка, которую я сам на себя наложил. По моему мнению, все проблемы, которые существуют в первоклассных оркестрах, есть в любом оркестре. Разница только в бюджете и в уровне музыкантов. Потом был Симфонический оркестр города Буффало, Оркестр де Пари, Кельн, Дрезденская опера…
– Что явилось толчком к вашему неожиданному взлету?
– В газетах тех лет даже писали слово “overnight”… Помог случай. Когда я жил в Мичигане, в Симфоническом оркестре Буффало заболел дирижер, который должен был ехать с оркестром в гастрольный тур по Германии. Меня порекомендовали этому оркестру, гастроли прошли успешно. Через три недели такая же ситуация возникла с оркестром Берлинской филармонии. Они услышали, как хорошо прошел дебют Бычкова, рискнули и пригласили меня заменить, кстати, Риккардо Мути. После того концерта Караян обо мне очень тепло отозвался, и музыкальный мир узнал меня. И в этот момент все заговорили про “overnight”. Но мы же знаем, что ничего “overnight” не бывает. Это годы учебы, работы, размышлений, выбора репертуара… Это совершенно естественный процесс, который не виден публике. И не нужно, чтобы публика это видела! Так что это был “overnight” в сознании общества, но не в моей жизни.
– Это правда, что Караян говорил после концерта, что хотел бы видеть вас в качестве своего преемника в Берлинском оркестре?
– В последнее десятилетие его жизни вопрос о преемнике задавался очень часто. Когда ему в очередной раз задали этот вопрос, он в числе трех имен упомянул и мое. Если не ошибаюсь, кроме меня он назвал Бернарда Хайтинка и кого-то еще. Он никому ничего не рекомендовал. Просто каким-то образом в этот момент я оказался у него на уме. Безусловно, это для меня огромнейшая честь. Для меня важнее иметь одобрение моей работы от такого великого мастера, чем критика тех, кто его не любил.
– Про одного дирижера можно сказать, что он – ярко выраженный симфонический дирижер, про другого – что он является специалистом в оперном дирижировании. Уникальность вашего опыта состоит в том, что вы успешно дирижируете как оперой, так и симфонической музыкой. Где вам интереснее: в оперном театре или в концертном зале с оркестром?
– Мне в равной степени необходим как симфонический, так и оперный репертуар, и я умудряюсь балансировать между двумя жанрами и делить свое время примерно наполовину между оперой и симфонической музыкой.
– Как начинался ваш “роман” с оперой? Вы помните свой первый спектакль?
– Конечно! “Евгений Онегин” в Оперной студии Ленинградской консерватории. Двадцать спектаклей, когда мне было всего девятнадцать лет! Это был мой первый опыт дирижирования оперой. Оперу я люблю с самого начала моей жизни в музыке, со времен Капеллы Глинки. Пение – это корни музыки. Опера имеет огромное влияние на симфоническую музыку. Когда имеешь дело с оперой, уже предложены сюжет, история, персонажи… В симфонической музыке точно так же рассказывается история, только она рассказывается без слов. Вот и вся разница.
– Были ли у вас случаи творческих конфликтов с режиссерами?
– Конечно.
– Как вы решали проблемы? Уходили?
– Нет, вы знаете, я ни разу не уходил по одной причине. Если я уйду, то я оставляю своих коллег – певцов и оркестр – в довольно трудной ситуации, а они ведь ни в чем не виноваты. Почему должен уходить я, а не тот, кто идет против сочинения?.. Конфликты почти никогда не происходят на почве личных трений. Как правило, они возникают на творческой основе. В этом случае я пытаюсь аргументировать свою точку зрения и придти к общему творческому знаменателю. Иногда это получается, иногда – нет. Когда я ставил “Лоэнгрина” в Вене, режиссер приехал ко мне в Париж показать свою концепцию и начал рассказывать, как он видит каждого из персонажей. Рассказывал долго и красиво. В последнюю очередь доходит до Лоэнгрина и говорит: “Вот этот персонаж меня абсолютно не интересует”. Я сказал: “Если вас не интересует главный персонаж, зачем ставить эту оперу? Она что, называется “Тельрамунд”? Или “Ортруда”?” Бывает и такое.
– В течение тринадцати лет вы были главным дирижером Симфонического оркестра Кельнского радио. Это довольно большой этап в вашей биографии. Как вы оцениваете работу с этим оркестром?
– Как один из счастливейших моментов в моей жизни. Тринадцать лет начались с огромного энтузиазма и взаимной привязанности, и эта привязанность стала сегодня еще глубже. То, что я смог реализовать с оркестром Кельна с точки зрения всех артистических мечтаний – записи, турне по всему миру, процесс роста, который был и у оркестра, и у меня в течение этого времени, и, самое главное, качество исполнения, – неоценимо.
– Почему же тогда вы ушли с поста главного дирижера?
– Нужно всегда знать, когда наступает момент, где все находится на самой высокой точке, которая только может быть, и в этот момент нужно изменить ситуацию. Я принял решение их оставить именно потому, что мы вместе смогли многого добиться.
– Не жалко? Может быть, если бы вы поработали с оркестром еще пять, семь, десять лет, вы бы добились еще большего?
– Выходя из-за стола, всегда лучше остаться немного голодным. (Смеется.)
– Что дальше? У вас сейчас официального поста нет…
– За сорок с лишним лет моей дирижерской карьеры я впервые отвечаю только за самого себя. Свобода от всего административного, от всего, что не связано непосредственно с процессом музицирования, меня в данный момент невероятно привлекает. Когда я смотрю на свой календарь и вижу выступления с лучшими оркестрами и лучшими оперными театрами мира, я могу только сказать: “Слава Богу!” Я благодарен судьбе за возможность быть желанным гостем коллективов, которыми я восхищаюсь.
– То, что вы говорите, удивительно совпадает с ответами Риккардо Мути после того, как он оставил Ла Скала. На пресс-конференциях он говорил, как счастлив быть свободным и как не хочет больше быть связанным никакими обязательствами. А спустя три года он приехал в Чикаго и объявил, что согласился возглавить Чикагский симфонический оркестр. Мне кажется, вам еще просто не сделали предложение, от которого невозможно отказаться.
– (Смеется.) Жизнь непредсказуема, и в этом ее прелесть.
Сегодня Семен Бычков по-прежнему нарасхват как гостевой дирижер и по-прежнему отвечает только за самого себя, не занимая никаких официальных постов. Продлится ли это долго? Не думаю. Дело в том, что 11 мая оркестр Берлинской филармонии будет выбирать нового главного дирижера. (Вспомним слова Караяна, что он хотел бы видеть своим преемником Бычкова.) Идут поиски новых музыкальных руководителей Нью-Йоркского филармонического оркестра и Вашингтонского симфонического оркестра. Наверняка, Семен Бычков в списке кандидатов. Так что, возможно, он в последний раз посещает Чикаго в качестве свободного от всех обязательств дирижера.
Официальный сайт маэстро – http://www.semyonbychkov.com/.
Nota bene! Билеты на все концерты этого сезона и абонементы на концерты сезона 2015-16 годов можно заказать на сайте Чикагского симфонического центра www.cso.org, по телефону 312-294-3000, по почте, а также приобрести в кассе по адресу: 220 South Michigan Avenue, Chicago, Il 60604. Билеты на одиночные концерты сезона 2015-16 годов появятся в продаже летом.
.
Сергей Элькин
http://sergeyelkin.livejournal.com/
